Сегодня я хочу рассказать о жительнице села Бриляково Агафье Федотовне Голиковой, в девичестве Нечаевой, труженице тыла военных лет. Её семью тоже не обошла война: на фронте воевали родные дяди по линии матери — Степан Павлович и Пётр Павлович Веселовы. Степан был ранен, а Пётр погиб на Белорусском фронте.

Когда началась война, Агафье было десять лет. Росла в большой крестьянской семье Федота Ивановича и Аграфены Павловны Нечаевых, где было шестеро детей: четыре девочки и два мальчика. Большая деревня Копосово, в которой жила семья, с началом войны опустела: мужчин забирали по повесткам на фронт, оставались старики, женщины и дети.

Федота Нечаева не забрали — не подходил по возрасту, да и болел часто. А как со здоровьем стало получше, уехал куда-то на заработки и не вернулся. Осталась Аграфена с шестью ребятишками одна.

В войну дети взрослели быстро: там, где вчера трудились взрослые, их заменили подростки. Аганя (так звали девочку в деревне) рано познала тяжёлый крестьянский труд. Хоть и была смышлёной, в школу отходила всего два года — просто потому, что было не в чем: в семье одни валенки на троих… Ну а в войну было уже не до учёбы: трудилась не покладая рук в колхозе им. Орджоникидзе (сейчас СПК «Лесной край»).

Ах, как болели натруженные ладони, которые умели всё: теребить лён, запрягать лошадей, таскать тяжеленные мешки с зерном… Не забыть, как со своими сверстниками возила с поля снопы на колхозный ток и ещё радовались, что на реке есть мельница. Молотили по ночам, а утром неподъёмные мешки везли «сдавать государству»: всё для фронта, всё для победы…

«Кличет фронт: «Ещё давайте!»,
Отвечает тыл: «Даём!».
Клич из тыла: «Добивайте!»,
Отвечает фронт: «Добьём!».

— И как только мы выжили, не знаю, — говорит Агафья Федотовна. — Помню: посевная, мама будит меня чуть свет. Еду в поле бороновать. Роса холодная, а на ногах синие худые тапочки. Ноги вечно мокрые, в цыпках да трещинах. И у девчонок — у Гали, Лены, Нюры — тоже. Темнеет, а мы ещё в поле: старались друг перед дружкой, чтоб по две нормы сделать. Ну а после посевной возили навоз на поля да корчевали пни — расширяли посевные площади. Запрягаю быка, а он не слушается: куда захочет, туда и прёт. Горе… Осенью с утра до ночи копали картошку, зимой пилили и кололи на швырок дрова, а в половодье скатывали лес в реку. Мозоли на руках никогда не проходили…

Зима 1941-1942 года выдалась суровой: помёрзли озимые и кустарники, весной стало нечего есть. Толкли в ступе колоколец, ели овсяную лузгу. В горле кололо, выпеченный хлеб, который и хлебом назвать было нельзя, прилипал к зубам.

Есть хотелось постоянно. И тогда мама Агани пошла по деревням — меняла родительские платки, салфетки и другие вещи, чтобы как-то прокормить голодных ребятишек. Кто-то, сжалившись, даст немного муки, кто дуранды…

Доброта и сочувствие людей помогли выжить и в суровое послевоенное время. Долго была Аганя худенькой, маленькой девчушкой — знакомые даже подшучивали, что, мол, «не вырастешь, никто и замуж не возьмёт».

Но ничего, пришла пора — подросла, похорошела, расцвела и приглянулась пареньку из деревни Слышково Виталию Голикову. Дружили три года, переписывались, когда парня забрали в армию. А потом поженились, переехали в Бриляково.

Жизнь прошла в трудах и заботах. Агафья Федотовна до пенсии работала в детском саду, а супруг был электриком.

Сегодня героиня нашего повествования живёт одна: муж умер. Но сыновья — а их двое — не забывают, заботятся о маме, навещают.

— Спаси Бог жить так, как жили в войну, — говорит Агафья Федотовна. — Но ведь не сломались, выдюжили…

Татьяна ЧУЙКО, с. Бриляково