Суббота, 21 февраля 2009 года, № 20-14073 В последние 15 лет у нас в литературе полная свобода. Если есть деньги и амбиции, то выпускай книгу стихов… И тогда знаменитые некрасовские строки «поэтом можешь ты не быть, но…» приобретают другое значение. К сожалению (или к счастью), настоящие поэты чаще всего – плохие дельцы, и многие замечательные произведения доступны только узкому кругу читателей. Вероятно, время в который уже раз расставит всё на свои места и отделит зёрна от плевел. И всё-таки поэты – люди изобретательные и находят возможность открыть своё творчество читателям. Многое публикуется в Интеренте, а недавно замечательный городецкий поэт Михаил Зевеке выпустил несколько сборников стихов на компакт-диске. Способ этот весьма дешёвый и в то же время позволяет более объёмно представить своё творчество читателям. Остаётся пожалеть о доброй старой бумажной книге… Сегодня Михаил Зевеке рассказывает нашим читателям о своих электронных книгах и творчестве. – Михаил, Ваш первый диск посвящён Городцу. С городецким циклом многие уже знакомы. Есть ли что-то новое?
– На диск помещены три сборника: «Городец мой, глубинка русская», «На славной земле Городца», «Средь улиц, напоённых тишиной». Многие стихи, вошедшие туда, публикуются впервые. – Я знаю, что Ваше творчество далеко не ограничивается городецкой темой, почему первый диск получил такое направление?
– Из практических и патриотических соображений. Я всё-таки верю, что люди искренне любят свой город и его культуру. А поэтому надеюсь, что диск будет хорошо принят городчанами. – Михаил, Вы впервые публично выступаете как фотохудожник. Сборники иллюстрированы Вашими собственными фотографиями. В этом есть какой-то особенный смысл?
– Удачно подобранный зрительный образ усиливает образ словесный. В большей степени это могли бы сделать рисунки, но, к сожалению, я плохой художник. Ну а какой фотограф – судить читателю. – Значит фотографии непосредственно иллюстрируют стихотворения?
– В той или иной степени. Но в некоторых случаях это сделать невозможно: например, уже убраны с вала все «мёртвые сосновые витязи» и «печальные колдуньи», снять которые я так и не удосужился. Что уж тут говорить о стихах, обращённых на несколько столетий назад! Вот и приходится восполнять подходящими по теме пейзажами. Именно в этом жанре я, как начинающий фотохудожник, и работаю. Правда, в Городце во многих местах неповторимый колорит улочек частного сектора безнадёжно испорчен трубами газопроводов. Да ещё эти неистребимые свалки… – Насколько мне известно, параллельно с первым диском готовился и второй.
– Да, и он посвящён лесу и «тихой охоте». В него вошли стихотворный сборник «Грибные туманы», прозаические «Чертог Берендея» и «Под вековечной сенью бора». Всё, естественно, иллюстрировано. А ещё серия фотографий грибов и лесных пейзажей. – Будем надеяться, что это не всё. Каковы дальнейшие планы?
– В течение 2009-го года планирую выпустить ещё три, а, может, и четыре диска. Всё зависит от объёма фотоматериалов. А стихи, 18 поэтических сборников, будут скомпонованы тематически. В этом преимущество электронных версий. Хотя для того, чтобы читать мои стихи, нужен компьютер. Если бы всё воплотить в бумаге да с хорошим качеством… Таких денег мне не заработать и до конца жизни. – Михаил, что же заставляет Вас заниматься творчеством?
– Иногда знакомые спрашивают меня, много ли денег я получаю за стихи. И когда слышат, что ничего, то смотрят, как на сумасшедшего. К сожалению, людям, заражённым духом всепроникающего торгашества, зачастую не понять, как можно просто работать из чувства долга перед Русским Словом, Совестью, Богом. Буду петь, хоть в одиночестве,
Да на волжском берегу,
Не за славу, не за почести –
По-иному не могу.
Так я написал когда-то, и, действительно, ныне слава «от человеков» волнует меня всё меньше и меньше. А что до творчества… Верю, что его когда-нибудь оценят по достоинству. Беседовал Игорь МОРОЗОВ * * *
Сквозит закат багряно-алый.
Ещё в грядущем все бои.
Ну, а покуда Китеж Малый
К реке прижал уста свои.
Ему ещё не след гордиться,
Ведь дни величья далеки.
Он ныне просто пьёт водицу
Великой Волги, Ра-реки.
Он время всуе не торопит,
Но пыл его не охладить:
Он, словно витязь, силы копит,
Чтоб всё пройти – и победить. СОСНЫ ГОРОДЕЦКОГО ВАЛА
Здесь даже воздух дышит стариной:
Её биеньем сердца осязаю.
Сюда приду – и сяду под сосной,
Чей ствол сочится вязкими слезами…
Неколебимы, в клубах алой мглы,
Они стояли, как живая память.
Закат пылал, и в зареве стволы
Казались мне червлёными щитами.
А на востоке, в грае воронья,
Как бы дерзнувши повторить былое,
Заполоняя небо по края,
Чернели дали азиатской тьмою.
О, глубина промчавшихся веков!
Вот здесь, где судеб их сходились тропы,
Застыв, как изваяния богов,
Стояли оручь гридни и холопы.
«Не имем сраму! Защитим жильё!» –
И полыхнула сполохом вершина.
«Назад ни шагу!» – и вросла в неё,
Как корни сосен, храбрая дружина…
Как тихо тут, на этом рубеже!
Сейчас разор Батыев – лишь преданье.
Но сосны – даже мёртвые уже –
До сей поры здесь строй не покидают.
Не сдаться! Биться! Выстоять! Но как?! –
И нет ответа, лишь шаги прохожих.
Окрест толпится квелый молодняк.
Растёт ли он опорой и надёжей?
Как редок строй защитников Её!
Взметнуться б в небо, но – согбенны плечи.
И вновь летит татарское копьё,
И слёзы сосен – ровно человечьи… ЧТО ВОРЧИТ СОСНА КРИВАЯ?
Что ворчит сосна кривая,
Наклонившись надо рвом?
То ль о мёртвом напевает?
То ль бормочет о живом?
Ночь исходит лунным светом.
Под землёю, у корней,
В брони ржавые одеты,
Спят герои прежних дней.
Соловей свистит в яруге.
Смолкнет, можно разобрать:
«Встаньте, братцы, встаньте, други,
Ну вставайте, хватит спать!
Гряньте песню удалую,
Встаньте купно, млад и стар:
Ведь пришло на Русь Святую
То, что хуже всех татар!»
И дрожит Луна в испуге,
Смолкли трав колокольцы,
Соловей замолк в яруге:
Ну, как встанут мертвецы!
Но с сырой своей постели
Не встают они в ночи:
Веку сколь! Уже истлели
В костяных руках мечи.
Не пробудят сон глубокий
Стоны тихие извне.
Смирны гридни пустооки
В прах изъеденной броне. ГОРОДЧАНИН
Ничего нет милей на свете
Этой щедрой, родной земли.
На стремнинах я ставил сети,
Собирал гриб в лесной дали.
По весне сеял я пшеницу,
А по осени жал поля.
На ладони имел синицу,
А за пазухой – журавля!
Промышлял деревянной ложкой.
Срубы дивных домов рубил.
Вечерами ходил с гармошкой,
Заводных молодиц любил.
Торговал. Воевал. Опрятно
Блюл несложный домашний быт.
Временами слыхал: «Понятно!
Сельский лапотник, раскудрит…»
Но на это, с улыбкой детской,
Отвечал, не тая обид:
«Городецкий я, городецкий,
Худо скроен, да крепко сбит!» ГОРОДЧАНКА
Снова встречу тебя поутру я.
Слёзы радости тайно утру.
Как волос твоих светлые струи
Серебрятся на южном ветру!
И проснувшаяся спозаранку,
Песня сердца звеняще нежна:
Городчанка моя, городчанка,
Василькового края княжна!
В дали катятся вечные воды.
Кровь по жилам стремится рекой.
Жаль, не слиться закату с восходом,
Жаль, покою претит непокой!
Отчего же, не в силах понять я,
Не могу разобраться пока,
Наши взгляды – как будто объятья,
И секунды те – словно века?
Снова в этом божиться не буду.
Снова слова тебе не скажу.
Но мгновения эти, как чудо,
В восхищённую грудь положу.
Млеет утро, играя в молчанку.
Солнце брызжет, оконца смеша.
Городчанка моя, городчанка,
Василькового края душа!
|
