«А гармонь зовёт куда-то, далеко, легко ведёт…»
Среда, 22 февраля 2012 года, № 20-14511
— А дайте я вам что-нибудь сыграю, — сказал он после долгой, вызванной тяжёлыми воспоминаниями паузы.
И вот сначала тихонько, осторожно, а потом всё смелее и смелее запела в руках ветерана звонкоголосая гармошка, наполнив пространство небольшой комнаты душевным теплом знакомых мелодий. «Одинокая гармонь», «Оренбургский пуховый платок», «Самара-городок»… Дорогие сердцу мелодии перетекали одна в другую, гармошка из военной поры звала в мирную жизнь, и утихала боль, и легче становилось на душе.
Нет, не зря гармонист всегда считался первым парнем на деревне, больше всех любили его девчата, лихо голося на всю округу разудалые частушки:
«Гармонист, гармонист,
Не смотри глазами вниз,
Смотри прямо на меня —
Завлекать буду тебя!».
Житель дома ветеранов микрорайона Северный Алексей Сергеевич Бобин — гармонист от Бога. С гармонью только что не родился. Первую гармошку ему, пацанёнку, купил отец ещё до войны за воз соломы. Мальчишку приглашали на все деревенские вечёрки, проводы в армию — на слух схватывал любой напев.
— Это сейчас он играет не так часто, — говорит супруга гармониста Надежда Александровна Суханова, — ведь у нас в доме ветеранов есть штатный гармонист. И всё же нет-нет да и достанет свою певунью.
Супруги вместе одиннадцать лет. До этого у каждого была своя семья в соседнем Чкаловском районе. Со своими прежними мужем и женой прожили по полвека. Но так уж устроен мир: кто-то из самых близких людей уходит первым…
— Жили мы в Вершиловском сельсовете почти что рядом: он — в Вершилове, а я в Трофанове, — рассказывает Надежда Александровна. — У него умерла жена, у меня — мой Сашенька. Кто-то рассказал Алёше обо мне. Трижды приходил, уговаривал жениться. На третий раз согласилась. Я ведь человек самостоятельный: всё, что касается крестьянского труда, умею и люблю. Тогда у меня был большой, в полгектара земельный участок, корова, овцы, хрюшки. Детей нет, а одной мне много ли надо? Судьба распорядилась так, что живём теперь здесь, в Городце. Кажется, привыкли, но родная сторона снится…
Когда Надежда Александровна, невысокая, худенькая, интеллигентная, неторопливо рассказывает о себе, её тихий голос постоянно прерывается: пожилому человеку погружаться в былое всегда нелегко.
— Родилась я в 1927 году в Борском районе в большой, на восемьдесят домов, деревне Вернягово. В двенадцать лет осталась без мамы, а вскоре началась война. Училась в ремесленном училище в затоне им. Молотова — осваивала профессию судомеханика и одновременно работала на судоремонтном заводе на берегу Волги.
К нам в затон приводили суда, обстрелянные, попавшие под бомбёжку, и мы их ремонтировали: мужчины выполняли главные работы, а мы, 15-16-летние девчонки, притирали краны, мыли стёкла, красили…
В сорок третьем нам, будущим судовым машинистам, организовали практику. Сначала привезли в Горький, а потом отправили вниз по Волге до Сталинграда (он был уже освобождён). Ещё подплывая к городу, мы увидели грязную, мутную воду, а в ней какие-то доски, лоскутки шинелей… Вышли на берег вместе с сопровождающей нас женщиной. Нас встретил совершенно разрушенный город, от некоторых домов осталось по обгорелой стене. Всюду надписи: «Осторожно, заминировано!».
Помню, был на нашем пути какой-то мост, запах из-под него шёл страшный. Заглянули: среди тряпья и винтовок неубранные трупы людей… Сопровождающая тут же увела нас и потом не отпускала ни на шаг.
Ещё помню, как шли мы к какому-то сараю на берегу, там должны были получить продукты. Видим — огромная территория, огороженная высоким забором. Посмотрели сквозь щели, а там пленные немцы, оборванные, голодные, жалкие. Ком в горле… Подумалось, что были среди них попавшие в Россию не по своей воле, их тоже ждали дома матери, жёны, дети…
В сарае нам выдали паёк — кукурузного хлеба и огурцов, а затем на пароходе отправили в Астрахань и расформировали кого куда. Мы, девчонки, попали на землечерпалку, которая до этого была потоплена, разбирали там инструменты. Ну а после практики опять затон Молотова…
В 1944-м окончила училище и меня вместе с несколькими ребятами направили на мехзавод в Городец. Здесь до 1946-го работала инструментальщицей, а наши мальчишки изготавливали снаряды. Жила на съёмной квартире, ходила за водой на Кольцов колодец…
Затем Наденька Каравашкина (какая ласковая фамилия!) вышла замуж. Муж, Александр Васильевич Суханов, был художником, рисовал и портреты вождей. По его рисунку городецкие мастерицы однажды вышили портрет Сталина и отправили вождю. Портрет понравился, в Городец прислали поощрительные документы, но они осели в администрации и до художника не дошли.
Потом супруги жили в Москве, но шумная, суетная столица не полюбилась, и Сухановы купили дом на славной чкаловской земле. Думала ли Надежда Александровна, что когда-то её придётся покинуть…
Что касается Алексея Сергеевича Бобина, ветерана труда, участника войны, то эта земля — его малая родина.
— Появился я на свет в 1932 году в сосновом лесу,– лихо начал он свой рассказ. — Шли родители из деревни Пройма, из гостей, мать меня в лесу и вытряхнула. Правда, удачно…
Он вообще оказался на редкость живучим в отличие от своих многочисленных братьев и сестёр, которые родились и умерли ещё до войны. Однажды совсем маленьким чуть было не сгорел при пожаре, но Бог миловал.
В сороковом отца, Сергея Ивановича Бобина, забрали в армию. Уезжал в военкомат на лошади, а Алёша, восьмилетний мальчишка, провожал до школы, видя отца в последний раз…
Чудная штука — жизнь. На фронте Сергей Бобин воевал совсем рядом со своим братом Павлом, но оба не знали об этом. Павел с фронта вернулся, правда, весь израненный, а вот Сергея застрелил немецкий снайпер. Случилось это 20 марта 1942 года.
— Похоронка пришла в июне, её отдали матери, когда мы с ней пошли косить в луга, — вспоминает Алексей Сергеевич. — Я тогда уже работал в колхозе, возил с ребятами двухметровые брёвна с лесной делянки за семь километров. Тяжело, конечно. А ещё пас скотину. Один раз чуть не умер: наелся лепёшек на зелёном крахмале из гнилой картошки, меня в поле и прихватило. Упал. Хорошо, у товарища была с собой чет-вертинка молока — отпоил…
Учился я всего полтора года. В колхоз приезжали из РОНО, спрашивали, почему дети не ходят в школу. А председатель, ныне покойный Василий Викторович Суворов, ответил: «Вот кончится война, тогда пусть и учатся. А сейчас всё для фронта». Было мне десять годов…
То, что со мной случилось потом, я долгие годы не рассказывал даже самым близким. Сбежал из дома — решил воевать. На поездах с военными добрался сначала до Москвы, потом до Белоруссии. Попал к партизанам. Ходил, как и другие мальчишки, по деревням, собирал сведения о немцах, а затем докладывал нашему руководителю, молодому парню лет двадцати пяти. Его потом фашисты поймали и расстреляли. Один раз поймали и меня, допрашивали, покалечили левую руку — отрезали фаланги трёх пальцев… Как только пришли советские войска, нас, мальчишек, забрали в Москву. Неделю держали в госпитале, потом отправили по домам. Теперь я многое забыл, слишком тяжело всё это помнить…
За свою жизнь Алексей Сергеевич славно потрудился, немало повидал. Три с половиной года служил на Сахалине и во время службы побывал в Японии, переправлял в СССР японские паровозы. Работал шофёром — возил цемент для строительства, в том числе и в наш Городец. Дальнобойщиком исколесил всю страну — от Дальнего Востока до Белоруссии, заезжал и в те места, где когда-то помогал партизанам. Долгое время работал слесарем на моторном заводе (из Вершилова на предприятие ходил автобус). А ещё трудился в колхозе, был баянистом в сельском клубе.
«Гармонь моя, гармоночики, золочёные уголочеки»… Легко перебирают кнопочки повреждённые, натруженные пальцы, весело поёт гармошка, на которой вдруг замечаю надпись «Г. Богданов».
– Есть у меня гармонь, ей лет шестьдесят. А эту, богдановскую, купил уже здесь, — поясняет Алексей Сергеевич. — Был такой мастер в Городце да и гармонист знатный.
О Григории Алексеевиче Богданове не раз писала наша газета. Фронтовик, сапёр-разведчик, он радовал земляков своей игрой и на «Городецких вечёрках», и на праздниках города. А сколько создал гармошек, ласково-певучих, с «нашенским», городецким говорком!
Есть какая-то удивительная закономерность в том, что одна из них попала в руки Алексея Сергеевича, словно эстафета одного участника войны другому. Пусть родная тальяночка играет-рассказывает о любви, о судьбе наших отцов и матерей, о минувшей войне — для кого-то далёкой, для кого-то совсем близкой…
|
| Категория: Земляки | (2012-Фев-27)
| Автор: Нина ДМИТРИЕВСКАЯ
|
| Просмотров: 739
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
