«Уважаемая редакция! Какие вы молодцы, что организовали в своей газете рубрику «К 65-летию Великой Победы»! Старики, свидетели и участники тех событий уходят. А молодое поколение в силу многих причин не знает историю (даже недавнюю).

Через судьбы моих родителей — Георгия Максимовича и Людмилы Константиновны Каревских — прошла война. Я очень боюсь, что с их уходом (82 года — возраст нешуточный) наступит забвение. Поэтому всячески поощряю интерес своего 11-летнего сына Ильи к тому суровому времени, к жизни его дедушки и бабушки.

В связи с этим, надеюсь, что вы напечатаете работу Ильи. Мои родители, люди очень скромные, никогда не выпячивали свой героизм. Да и героизмом свою жизнь не считали.

Для старшего поколения печатное слово всегда было очень значимо. Пусть знают, что их жизнь есть подвиг. Низкий им за это поклон!

С уважением Галина Георгиевна Каревская, г. Заволжье».

Когда я смотрю художественные фильмы или читаю книги о Великой Отечественной войне, мне те события не кажутся давней историей. В отличие от моих сверстников мне повезло. Я могу хоть каждый день общаться с участниками тех страшных и героических событий. Это мои дедушка и бабушка, Каревский Георгий Максимович и Людмила Константиновна, до свадьбы Просвирничева. От них я знаю, как жили люди в партизанском Брянском крае и в небольшом тыловом Городце.

Мой дед родился и до 17 лет жил в селе Новомлынка Стародубского района Брянской области. Когда началась война и немцы пришли в село, дедушке было 14 лет. Он был старшим в семье и своим четырём младшим братьям и двум сестрёнкам заменил отца. Его мама Ольга Васильевна работала в колхозе от зари до зари, поэтому моему деду приходилось и по хозяйству управляться, и за младшими следить, и в школе учиться.

События лета 1941 года врезались в его память на всю жизнь. Наши войска отступили. Канонада стала затихать, и пару дней в селе было тихо и тревожно. И вот со стороны соседнего Воронка в Новомлынку въехала колонна немецких мотоциклистов. Они были веселы и наглы, с закатанными по локоть рукавами, с автоматами наперевес. Немцы по-хозяйски заходили в хаты, в сараи, в ледники, забирали понравившиеся им вещи, хватали кур, поросят, крынки с молоком и сметаной. Со всех сторон слышались их возгласы: «Матка, курка, клэба, млеко, яйко», их издевательский смех, плачь баб и детишек. С того момента мой дедушка не переносит немецкую речь.

Фашисты установили свой порядок. Назначили старосту, четырёх полицаев, закрыли школу, вывезли пять семей евреев в Стародуб в гетто. Наметили план вывоза в Германию хлеба, скота и способной работать молодёжи.

Семью моего дедушки счастливо миновала первая волна ограбления. Может, потому, что находилась хата Каревских у околицы, а может быть, потому, что всей скотины у них было — корова-кормилица да десяток кур.

Хочу напомнить, что дедушкина Новомлынка находилась в Брянском партизанском крае. В лесу, недалеко от села, располагался небольшой партизанский отряд, входивший в соединение под командованием прославленного Ковпака. Вездесущие подростки быстро нашли туда дорогу и держали постоянную связь между селом и партизанами. Сельчане чем могли помогали народным мстителям: снабжали их продуктами, перевязочным материалом, прятали русских солдат, выходивших из окружения, и указывали им дорогу к партизанам. А те в ответ сообщали про облавы на молодёжь и укрывали её в лесу от угона в Германию на каторжные работы.

Вездесущие, любопытные мальчишки стали для партизан настоящими «глазами и ушами». Они докладывали в отряд, что делается в сёлах округи, какой транспорт и в каком количестве проходит по дороге. Одним из таких помощников-разведчиков стал и мой дедушка.

Мальчишки во время войны оставались мальчишками — любопытными, отчаянными, игривыми. А какие игрушки были самыми желанными у детей и подростков военного времени? Конечно же, оружие! Вот и мой дед не мог устоять перед соблазном. Однажды в их селе квартировала боевая немецкая часть, переведённая с фронта в тыл на отдых. В хате Каревских разместились офицер с денщиком, а хозяев выселили в сарай. Этот офицер повесил на спинку кровати портупею с пистолетом системы Браунинг. Пистолет был небольшой, аккуратненький, с ручкой, отделанной перламутром. Дедушка через окно увидел эту «игрушку». Желание обладать ею пересилило чувство опасности. Улучив момент, дед выкрал портупею с браунингом, но далеко уйти не успел.

Его остановил во дворе денщик офицера. Что тут началось! Дедушку избили и повели расстреливать за околицу. Ольга Васильевна кинулась в ноги к офицеру, обхватила его сапоги, с плачем умоляла оставить ребёнка.

Что подействовало, мы не знаем. Может быть, офицер был не ярый фашист. Может быть, он поверил, что мальчишка соблазнился на красоту и, поиграв, вернул бы пистолет. Или немец посочувствовал горю и отчаянию матери, но расстрел отменили. Зато корову, единственную кормилицу малолетних детишек, пришлось отдать. А вскоре вся семья ушла в лес к партизанам и вернулась уже после освобождения села от фашистов на пепелище дома. Всю Новомлынку за помощь партизанам («пособничество бандитам») сожгли каратели.

Моя бабушка Людмила Константиновна во время Великой Отечественной войны жила в глубоком тылу, в г. Городце Горьковской области. Как и многие подростки военной поры, моей 15-летней бабушке пришлось бросить учёбу и встать к станку. Она точила болванки к снарядам «Катюша» на Городецком механическом заводе.

Работать приходилось по 12–16 часов. Часто после смены рабочих отправляли грузить ящики со снарядами на баржи. От усталости и недоедания у моей худенькой бабушки порой не было сил уйти от станка, где она и засыпала.

После ухода на фронт, а затем и гибели в 1943 году под Воронежем брата Николая, бабушка осталась старшим ребёнком в семье. Несмотря на то, что её родители тоже получали рабочие карточки (давали по 800 граммов хлеба в сутки), семья, где кроме бабушки было ещё трое младших детей, жила впроголодь, как и все в то трудное время.

Молодёжь даже в самые тяжёлые годы находила в себе силы на веселье и розыгрыши. Бабушка рассказывала, что над теми, кого сморил сон у станка, часто подшучивали. Им мазали лица сажей или краской, вкладывали в руки разные забавные предметы или прикалывали записки со смешными текстами. Не раз подшучивали и над ней самой.

Бабушка была ответственным человеком, и за это ей доверили ставить личное клеймо на свои снаряды. Однажды случилась беда. При проверке обнаружили брак в тех снарядах, что делала бабушка. Её арестовали, обвинили во вредительстве. По законам военного времени ей грозил расстрел. К счастью, на следствии выяснилось, что бракованные детали бабушке подсунул нерадивый сосед по цеху. Мою бабушку освободили. Такое суровое, непростое было время.

Мои дедушка и бабушка остались живы в той страшной войне. А 27 миллионов солдат и офицеров, мирных стариков, женщин и детей погибли. Среди них и мои предки, родные дяди моей бабушки: Петрунин Фёдор Александрович, 1906 г.р., Петрунин Иван Александрович, 1914 г.р., Просвирничев Андрей Александрович, 1902 г.р., Просвирничев Леонид Александрович, 1913 г.р., и бабушкин старший брат Просвирничев Николай Константинович, 1924 г.р. Их имена занесены в Нижегородскую областную Книгу Памяти, т. 7.

О дедушкиных родных сказать ничего не могу — архивы на оккупированной территории уничтожены.

Вечная память героям! Спасибо им за их мужество и бесстрашие, за перенесённые тяготы и лишения. Я горжусь своими предками, дедушкой с бабушкой Георгием Максимовичем и Людмилой Константиновной Каревскими, с гордостью ношу нашу фамилию. Я благодарен им за любовь и скромность, за мирное небо над головой, за свободную страну, в которой мы живём сегодня.

Илья КАРЕВСКИЙ, 11 лет