Крещёный пулей – должен жить!
Вторник, 25 июня 2013 года, № 67-14705
В середине восьмидесятых в нашем районе его имя было у всех на слуху.
О нём говорили в школах и трудовых коллективах. Ещё бы: совсем молодой парень, чуть старше двадцати, а грудь украшают два ордена Красной Звезды, полученные за мужество и отвагу при исполнении воинского долга в условиях, сопряжённых с риском для жизни.
Дорога войны. Начало
В Афган Володя Бирюков попал 25 июня 1982 года, в день своего 19-летия. Он был в числе 50 горьковских новобранцев, которых в учебке с первых же дней стали готовить к исполнению «интернационального долга». Правда, что это такое, пацаны представляли плохо — в советских газетах не писали о событиях в «дружественной стране».
— Акклиматизацию проходили в жарких условиях Туркменистана, вот там опытные товарищи нам и разъяснили, что к чему, — вспоминает Владимир Артемьевич. — Моего друга из Заволжья Сергея Будникова готовили на горного миномётчика, а меня — на минёра-подрывника. Мы всё время старались держаться вместе, но в Кабуле нас раскидали по разным частям, и за два года мы так ни разу не встретились. Я только слышал, что Серёга лихо управлялся со знаменитым ленточным миномётом «Василёк», был ранен, получил медаль «За отвагу»...
Бирюков попал в спецроту минирования. База их батальона стояла в Чарикаре, в 30 км от Баграма. За время службы повидать и перечувствовать довелось многое — война есть война. Были и общевойсковые армейские операции, и зачистка кишлаков и укрепрайонов от душманов, и минирование караванных троп на иранских и пакистанских границах. Он в совершенстве освоил технику минирования, научился обезвреживать различные минно-взрывные устройства и постепенно обрёл особое профессиональное чутьё.
— То, что творилось тогда в Афгане, иногда называют минными войнами, — продолжает он свой рассказ. — Обстановка была очень сложной. В первые месяцы войны карты минных полей вообще не составлялись, мины были на каждом шагу, плюнешь в сторону — и взрыв. Случалось, наши бойцы подрывались на собственных «ловушках»…
Подразделение, которым командовал сержант Бирюков, нередко обеспечивало движение наших колонн по северному хребту перевала Саланг. В их обязанности входило обезвреживание транспортных мин и фугасов на единственной дороге через перевал, по которой шло снабжение советских войск боеприпасами, продовольствием, медикаментами.
— Поездить пришлось много, — вспоминает Владимир Артемьевич. — Но особенно тяжело было контролировать «зелёные зоны» — там пулю можно было ждать из-за каждого выступа. Когда шли на задание, все личные вещи сдавали, при себе оставался один только «смертничек» — патронная гильза с записочкой внутри: кто такой, фамилия, имя… Жетонов тогда ещё в армии не было, их позднее ввели. Письма из дома все уничтожали, чтобы ни адресов, ни каких-либо других сведений о наших семьях, если что, не попало к «душкам»…
Солдатский быт, или попросту «бытовуха», был сложен. Жили в палатках, ночевать приходилось в кишлаках, горах, БТРах. Пить воду из местных источников было опасно. Плюс тяжёлые климатические условия: днём — настоящее адово пекло, ночью — холод с гор такой, что зубы сводит. Кругом царила сплошная антисанитария, кишечные инфекции и даже брюшной тиф являлись в войсках весьма распространёнными заболеваниями. «На базе находишься максимум недели две: в баньке помоешься, санобработку пройдёшь от вшей, и опять — на сборы…»
«И до конца довёл тот бой…»
Как бы ни было трудно, но первые полтора года Володя отслужил относительно благополучно. Испытания начались ближе к дембелю.
29 января 1984 года под Кандагаром при ликвидации бандформирований их группа почти в упор нарвалась на пакистанских наёмников — «чёрных аистов».
— Мы успели взорвать два опорных пункта, где были склады с боеприпасами, стали продвигаться вперёд, — рассказывает Владимир Артемьевич. — Но рельеф местности там был очень сложный: виноградники. Причём, между шпалерами винограда прокопаны глубокие рвы, заполненные водой, — местная ирригационная система. Стоишь на дне этого рва — и ничего вокруг не видно: где наши, где «душки». В общем, вляпались в засаду, почти лоб в лоб: метров 150 между нами, может, меньше. Четыре или пять залпов из гранатомёта по нам выпустили. Я был командиром отделения, все мои ребята — шесть человек — там погибли…
Владимир и его друг Андрей Дрыгин (молодой художник из Тувинской АССР) отстреливались часа два. По рации им сообщили: подкрепление будет, ждите. И ребята ждали, сколько могли, «огрызались» ответным огнём. Стреляли по ним так, что невозможно было поднять голову. Одна из пуль угодила Бирюкову в бедро, спустя несколько мгновений автоматная очередь прошила Андрея. Умирал он тяжело: были пробиты лёгкие. Владимир, сам истекая кровью, колол его промедолом, стрелял по наёмникам, матерился, плакал… У него оставалась одна граната, когда рядом появились наши десантники. Последнее, что он увидел, теряя сознание, — как несли тело Андрея на вырванных из дувала плётеных воротах, и с носилок свисала его нога в длинных цветных носках из овечьей шерсти, которые они вместе покупали неделю назад в афганском ауле…
Потом была операция в Кандагарском госпитале и два месяца реабилитации в Риге. Уже там узнал, что командование представило его и Андрея к ордену Красной Звезды: отстреливаясь, ребята уничтожили значительно превосходящие их силы противника.
«Ущелье песню нам прощальную поёт…»
Всего девять дней длился короткий отпуск после ранения. Мама Владимира, узнав, что сын снова должен вернуться в часть (а ведь был конец марта, до дембеля — считанные дни!), просто онемела от горя, даже грозилась запереть его в погреб. Но сержант — человек военный, вынужден выполнять приказ. И Володя вновь отправился в Афган.
С улыбкой вспоминает, как прибыл в Харатон: в отглаженной «парадке», с дипломатиком. Пацаны кругом радостно орут: «Первый дембель пошёл!», а он в ответ: «Не-е, в часть возвращаюсь…». Смотрели, как на сумасшедшего.
Недели две его даже не направляли «на мины» — отделения своего нет, в одиночку работать нельзя. Потом пришло молодое пополнение: «Прыгают с БТРа — неуклюжие, несмышлёные, просто дети какие-то. Господи, думаю, кого привезли! Как будто сам, когда впервые в Афган попал, другим был…».
Скорое обучение новобранцев секретам профессии, знакомство с местными «ловушками», на которые душманы были весьма изобретательны, — и вот уже отделение в строю.
19 апреля 1984 года началась знаменитая седьмая Панджшерская операция против афганских моджахедов, возглавляемых известным полевым командиром Ахмад-Шахом Масудом, в которой участвовало около 11 тысяч советских военнослужащих.
— Обстановка минная там была страшная: все тропы заминированы, доты в скалах, всё простреливается. Авиация два дня бомбила ущелье тяжёлыми бомбардировщиками. А в ночь с 22 на 23 апреля минёры пошли вместе с Джелалабадской бригадой. Продвигались с большим трудом. Каждый уступ брали с боем: всё было «душками» укреплено. В общем, на «дембельскую операцию» из спецроты нас ушло 16 человек, а вернулось невредимыми только пятеро…
Десантникам и минёрам была поставлена задача: провести зачистку хорошо укреплённой базы душманов, окопавшихся высоко в горах Панджшерского ущелья.
— На броне довезли нас, докуда смогли, а дальше — карабкайтесь сами: высота — около 3000 метров… Почти сутки мы поднимались на этот опорный пункт: огонь не смолкал, всё вокруг заминировано. Более 70 минно-взрывных элементов обезвредили, но поднялись, а там такая позиция удивительная: окопы в полный рост в камне выдолблены, стоишь, под тобой — дорожный серпантин, машины наши идут, всё как на ладони, понятно, почему они за эту базу так дрались. Отходя, «душки» много боеприпасов там бросили, ну и, конечно, все огневые точки заминировали…
Рассказывая, Владимир Артемьевич словно погружается в прошлое, вновь и вновь переживая тот день, что едва не стал последним в его жизни. Разминировав опорный пункт, они уже стали отходить, когда внимание Бирюкова привлекла небольшая расщелина. Решил проверить, нет ли там мины. Но то ли «ловушка» оказалась необычной, то ли слишком хитроумно она была замаскирована, только рвануло так, что «кроссовки вместе с носками разуло». Потом всё было в тумане, в крови, жгло лицо и правую ногу. Во рту — каша из зубов и камней, но главное — контузия глаз: мир стал огненно-чёрным, а потом — просто чёрным. Пацаны, два молоденьких новобранца, которых он только-только научил минёрному делу, несколько часов спускали его вниз на палатке и всё хлюпали носами, стараясь не смотреть на лицо сержанта, превратившееся в кровавое месиво…
Потом были долгие месяцы в госпиталях и операции — одна за другой. Зрение, к счастью, вернулось, а вот один осколок так и остался над бровью, «прижился», шутит Бирюков.
Награда нашла героя
После армии Владимир устроился на ЗМЗ, поступил в институт. О том, что было в Афгане, вспоминать не любил, так что мало кто из его сослуживцев знал, что рядом трудится человек, как сказали бы в советской периодике, героической судьбы. Но однажды сборочный конвейер остановили во внеурочное время, и мастер, уважительно хлопнув по плечу, сказал: «Выходи, Кабул, тебя награждать будут!».
Перед 9 Мая 1985 года Владимиру позвонили из горкома и попросили на городском митинге поздравить ветеранов с Днём Победы.
— Помню, пришёл, а орден-то не прикрепил, в карман положил, казалось, как-то неудобно его при всех носить. Молодой был, стеснялся, — улыбается он. — И тут подходит ко мне Иван Порфирьевич Железов и говорит: «Что это ты такой орден в карман прячешь? Да в Отечественную за такие ордена роты гибли! Просто так такие награды никому не дают, а раз заслужил — носи!». И сам, своим перочинным ножиком, с которым войну прошёл, сделал дырку в лацкане моего пиджака и прикрепил орден. А на митинге мне неожиданно вручили вторую Красную Звезду.
Верить и жить!
Окончив индустриально-педагогический факультет Горьковского педагогического института, Владимир Артемьевич Бирюков работал учителем НВП в средней школе № 3 г. Заволжья, позднее — преподавателем ОБЖ и технологии в Липовской средней школе в пос. Совхозный Балахнинского района. Все эти годы он активно занимался с детьми и молодёжью военно-патриотической работой. В 2008 году в числе лучших учителей области был награждён грантом губернатора.
Не так давно он вновь надел форму, правда, теперь уже не военную. Работает охранником в муниципальном учреждении, и каждый раз, заступая на смену, с улыбкой и доброжелательностью встречает спешащих на работу людей. Он по-прежнему скромен, но умеет радоваться самым обычным, земным вещам: своему тёплому и уютному дому, не раз перестроенному собственными руками, вальяжно вытянувшемуся на подоконнике коту или забавным картинкам из теста, умело вылепленным любимой супругой. И просто тому, что можно спокойно жить — без войны и потерь.
|
| Категория: Земляки | (2013-Июл-04)
| Автор: Ирина ХРАМОШКИНА
|
| Просмотров: 667
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
