Четверг, 7 сентября 2006 года, № 101-13709

С 1991 года в Городецком краеведческом музее проходят научные конференции «Городецкие чтения». Пятые Городецкие чтения, состоявшиеся 23-24 апреля 2004 года, были посвящены истории и культуре Городца. Доклады, на них прочитанные, вызвали живой интерес как у профессиональных исследователей, так и у широкой аудитории и были опубликованы в отдельном сборнике.

Сегодня мы знакомим наших читателей с материалом научного сотрудника Нижегородского государственного русского музея фотографии Михаила Михайловича Хорева «Из истории фотографии в селе Городце Балахнинского уезда Нижегородской губернии». Работа (печатается в сокращении) посвящена городецкому светописцу Леонтию Ежову, который работал в Городце в 1871-1872 и 1882-1883 годы.

Бурное увлечение фотографией в России началось в 1850-1870 годах когда господствующей техникой фотографирования стал мокрый коллодионный процесс, сокративший выдержку до 10 секунд. На новом поприще искали удачи люди разных сословий и специальностей – дворяне, купцы, мещане, крестьяне. Подавали прошения об открытии дела доктора медицины, зубные врачи, аптекари, военные в отставке, секретари, советники, студенты.

В фондах Канцелярии нижегородского губернатора и Нижегородского губернского правления имеется переписка об открытии фотографий в селе Городце Балахнинского уезда и других уездных городах и селах Нижегородского Поволжья.

История фотографического дела в России еще не написана. Сведения, приведенные в этой работе о первых фотографах Городца, восстановлены (неполно и частично) по архивным делам и печатным источникам.

Например, известны имена таких фотографов, как Аркадий Алексеевич Соколов, Федор Кириллович Кабанов и Иллиодор Алексеевич Плеханов, которые содержали стационарные фотографические заведения и обслуживали население Городца и Балахнинского уезда на рубеже XIX - первой половины XX столетия.

И весьма скудны сведения о таких, более ранних и уже забытых мастерах городецкой фотографии, как А.Н.Мулюх, А.И.Рачунас (или А.И.Рачунаг), П.К.Лангнер и другие.

Однако пионером городецкой светописи считается не один из них, а простой русский крестьянин Леонтий Ежов, который первым из уездных фотографов Нижегородской губернии получил разрешение и открыл свою фотографию в Городце. В отличие от других, более поздних фотографов он содержал не стационарную, как они, а походную фотографию, с которой странствовал по уездам Казанской, Костромской и Нижегородской губерний.

Необычную и интересную переписку обнаружил я в Центральном архиве Нижегородской области в фонде Канцелярии нижегородского губернатора. В ней говорилось, что крестьянин Костромской губернии Макарьевского уезда Ковернинской волости деревни Малого Шляпина Леонтий Ежов в 1871 году получил разрешение открыть фотодело в селе Городце Балахнинского уезда. Какое-то время он своевременно оформлял продление срока разрешения на свое заведение – оно давалось на два года. Но в 1877 году фотография Ежова перестала значиться в документах, хотя и продолжала действовать.

Шесть лет спустя власти потребовали от Ежова незамедлительно письменного объяснения, на каком основании он нарушил закон.

И вот плохо слушающимся пером, не соблюдая знаков препинания, Леонтий Ежов по-крестьянски обстоятельно докладывает «Его Превосходительству Господину Нижегородскому Генерал-Губернатору и Гражданскому Губернатору и Кавалеру» 25 января 1883 года о трудном положении, в котором он очутился.

«…Семнадцать лет тому назад порядочные средства моей жизни дозволили мне выучиться снимать фотографические портреты, что конечно мне стоило больших издержек и немалого усилия. Научившись тому, что составляло для меня все стремление моей жизни, я выхлопотал свидетельство на право производства фотографических работ, и заметя, что они выходят не достаточно удобны, принужден был поступить в г.Казань к фотографу Фельзеру в услужение. Практика и его ко мне расположение доставили мне желаемое. Вместе с тем средства моей жизни иссякли, так что я принужден был из моей охоты заделать уже ремесло, которое бы могло мне доставлять средства для жизни и поддержки семейства, и я в 1871 году открыл фотографию в селе Городце.

Здесь удобным нахожу, Ваше Превосходительство, познакомить Вас с обстановкою моей походной фотографии. Она настолько проста, не требует никаких строевых хлопот, так как для моей фотографии в каждой местности бывает удобна почти каждая крестьянская изба или простой сарай. Затем 3 квадр. аршина ситцевого полотна, прибитого к надворной стене, служат для меня фоном. Для лаборатории моей достаточен простой сундук в 5 четвертей длиною и шириною в 3 четверти аршина, вмещающий в себе машину и необходимые инструменты. В квартире, занимаемой моим семейством, отгораживается мною самая маленькая отдельная комнатка, в которой и помещаются материалы и производится заготовка стекол для негативов. Вот весь очерк моей походной фотографии, составляющей для меня предмет пропитания. Я работаю на открытом воздухе, климатические и стихийные условия представляют возможного для работы времени лишь только шесть и никак не более семи месяцев в году. Остальное же время я принужден бываю проживаться без всякого дела. Но чтоб в это время заработать на круглый год, я обязательно принужден бываю странствовать с моей походной фотографией и побывать в местах в трех или четырех, поблизости отстоящих одно от другого».

В конце объяснения Ежов не в силах сдержать отчаяния: «Виноват ли я тем, что заделался фотографом и сижу без куска хлеба, или же условия столь трудно для меня достающиеся влекут меня к той нищете, которую мне приходится переносить. Я имею смелость, надеясь на Ваше великодушие, рассчитывать, что Вы уважите мою просьбу и дозволите выдать разрешение мне на право производить работы в городе Нижнем Новгороде и его уездах и местностях.

При сем прилагаю мой паспорт и свидетельство о поведении, за минованием в каковых надобности всепокорнейше прошу их возвратить. К сему заявлению подписался 1883 года 25-го января крестьянин Леонтий Акепсимов Ежов.

Жительство имею в селе Городце Нижегородской губернии Балахнинского уезда».

Так нелегко жилось человеку, благодаря которому в семейных альбомах и по сей день, может быть, хранятся снимки, глядя на которые люди говорят: «А вот мой прапрадед…» или «А здесь запечатлена моя прапрапрабабушка…».

Леонтию Ежову не было еще и 44 лет от роду, когда он был вынужден ввиду выше описанных обстоятельств закрыть в Городце свою походную фотографию. Его дальнейшая судьба нам неизвестна.

К сожалению, подобная участь была уготована многим фотографам-одиночкам, чьи «архивы» еще нет-нет да и обнаруживаются среди старого хлама в самых неожиданных местах. Труд их достоин уважения потомков. Забытые рыцари объектива – они ведь тоже были летописцами своего времени…