Розоватою зорькою вспыхнула
За туманами Волга-река.
Заповедные улочки тихого,
Облачённого в рань городка.
Нет, не тех, кто чужбиной скитается,
Сыном родным меня назови.
Не разминемся и не расстанемся,
Так связали нас узы любви!
Тополя, словно витязи, высятся.
Тишь сторожкая: душу слыхать.
Восхищенье жар-птицею из сердца
Упорхнуло, — и ну полыхать!
А взамен, как в кубышку заветную,
Дивным кладом туда положу
Городец в чудо-пору рассветную,
Тот, которым я так дорожу.

* * *

Тихо скрипнув, моё сердце отворяется:
Отомкнула его вешняя пора!
Повторяется былое, повторяется,
Вот опять в снегу черёмух вечера.
Необъятны плечи неба молодецкие.
В огнепёрых бликах зеркало реки.
Сизый дым объял сирени городецкие,
И гудят над ними толстые жуки.
Уплывает время, время скоротечное.
Разливается по телу тайный жар.
Поснимали вишни платья подвенечные,
И лучи заката блещут, как пожар.
Потекли из окон Долина и Сенчина.
Прянуть птицей в выси — тысяча причин!
Жизнь, воистину, поэзией увенчана,
Ну, а вечное — об этом помолчим.
И иду я, захмелев весной, по бережку,
А любовь, любовь без края и конца
Обнимает сердце ласково и бережно,
Словно майский вечер, склоны Городца.